Параллельно с формированием экипажа полным ходом шло и создание самой лодки. Приближалось время созыва
макетной комиссии и защиты технического проекта. И тут до главного конструктора - Владимира Николаевича Перегудова - дошла новость
о стажировке будущих офицеров в Обнинском и уже назначенных старпоме и главном механике. Главный конструктор попросил
срочно направить обоих офицеров к нему в Ленинград дней на десять.
Даже если бы мы не были назначены на первый атомоход, заинтересованность в нас объяснялась уже тем, что мы служили на
лодках самого последнего поколения. Наш 613-й проект был, в отличие от кораблей военных лет, оснащён и локацией, и
гидравликой, и множеством других технических новинок. Не случайно именно по этому проекту построено так много лодок, которые
активно продовались за рубеж - в Польшу, в Индонезию. А мы, кроме того, что плавали на этой лодке, имели ещё и опыт испытаний
и подготовки экипажей.
Сверхсекретное конструкторское бюро располагалось на одной из известнейших площадей Ленинграда на Петроградской стороне. Нас
проводил до него встретивший в условленном месте сотрудник с заранее приготовленными пропусками. Напротив уютного скверика между
двумя магазинами находилась неприметная дверь без опозновательных знаков. Открыв её, мы оказались перед турникетом, у которого
дежурили два охранника, похожие скорее на санитаров с той лишь разницей, что их белые халаты топорщились на правом боку. А
пройдя турникет, попали вдруг в царство самых передовых по тем временам технологий, где рождался первенец атомного флота страны.
Владимир Николаевич ждал нас. Он обнял Бориса Акулова, которого хорошо знал, так как тот начинал службу на лодках в Кронштадте вместе с сыном
Перегудова Владимиром, тепло поприветствовал меня и попросил напоить нас чаем. Первым делом он отдал все необходимые
распоряжения, касающиеся нашего устройства. " Товарищи приехали нам помочь, - говорил он. - Сделайте всё, чтобы им было
хорошо. "
Пока разговор шёл на отвлечённые, семейные темы, Перегудов посетовал, что никто из его сыновей - подводников не попал в экипаж
атомной лодки. " Конечно, мне бы не отказали, если бы я попросил за них, но совесть не позволила." Сейчас такая фраза звучит странно,
но тогда попасть в число первых офицеров атомохода было почти так же престижно, как несколько лет спустя быть зачисленным в отряд космонавтов.
Затем Владимир Николаевич начал рассказывать нам о будующей лодке и её отличиях от дизельных, на которых мы служили. Каждая фраза была для нас
открытием - просидев два месяца в Москве, мы имели приблизительное понятие о будущем корабле.
Главная трудность заключалась в том, чтобы создать лодку, которая по всем параметрам превосходила бы американские атомоходы. Уже в те годы
существовала установка, ставшая широко известной во времена Хрущёва: " Догнать и перегнать Америку! " Наша лодка должна была дать сто
очков вперёд американской, которая к тому времени уже плавала - и плавала неплохо. У них один реактор, мы сделаем два с расчётом на самые
высокие параметры. В парогенераторе номинальное давление воды будет 200 атмосфер, температура - более 300 градусов по Цельсию.
Ответственные руководители особенно не задумывались над тем, что в таких условиях при малейшем свище или коррозии должна образоваться микротечь.
( Впоследствии в инструкции все эти параметры были снижены как неоправданные. ) Значит придётся загнать под воду тонны свинца для надёжной защиты от радиации.
При этом преймущества столь жёстких условий эксплуатации представлялись весьма сомнительными. Да, высокие параметры работы реактора позволяли развивать под
водой скорость не около 20 узлов, как у американцев, а минимум 25, то есть примерно 48 км/ч. Однако на такой скорости акустика переставала работать
и лодка неслась вперёд вслепую. В надводном положении вообще не стоит разгоняться больше, чем 16 узлов, так как атомоход может нырнуть, зарыться
под воду с открытым люком. Поскольку надводные корабли стараются не ходить со скоростью более 20 узлов, увеличивать мощность реактора
не имело смысла.
В нашем первом разговоре владимир Николаевич, конечно, не высказал всех сомнений. Лишь позднее мне пришлось самому подумать об этом и понять
ненужность этой гонки за превосходством. Кстати, при испытаниях нашей лодки мы развили расчётную скорость в 25 узлов где-то при использовании
70 - 75 процентов мощности реактора; при полной мощности мы бы достигли скорости порядка 30 узлов.
По всем техническим вопросам помощи от нас для КБ было, естественно, немного. Однако Перегудову хотелось создать подводникам оптимальные условия
для обслуживания техники и жизни на борту в долгих походах. Предпологалось, что лодка должна быть в состоянии месяцами не всплывать на поверхность,
поэтому условия обитания выступали на первый план. Цель нашей командировки была изложена так:
- Облазьте на макетах все отсеки, все жилые и бытовые помещения и продуиайте как их улучшить. Посмотрите, как оборудованы купе в
железнодорожных вагонах, каюты на пассажирских теплоходах, салоны самолётов, вплоть до мелочей - где какие фонарики, пепельницы.
(Хотя на нашей лодке не курили.) Возьмите всё самое удобное, мы перенесём это на атомоход.
В разговоре с главным конструктором мы первые услышали тревоги и опасения, связанные с тем, что лодка создавалась авральным порядком.
Ответственным за заказ было Министерство среднего машиностроения, многие из сотрудников которого
вообще не видели моря. КБ формировались из сотрудников различных бюро, среди которых было много
неопытной молодёжи, а новизна решаемых задач оказалась не по плечу даже многим ветеранам КБ.
Наконец - и это представляется невероятным! - в КБ Перегудова не было ни одного офицера наблюдения,
плававшего на подлодках послевоенных проектов или учавствовавшего в их строительстве.
- Вы мне нужны, как воздух! - сказал напоследок Перегудов. - Проверьте удобство подхода к технике,
удобство эксплуатации, удобство замены и ремонта. Влезайте в любые мелочи, ругайтесь, спорьте!
По всем вопросам не стесняйтесь обращаться прямо ко мне. Вот мой прямой телефон - звоните
в любое время.
Макеты распологались в пяти разных местах города. Они были построены в натуральную величину в основном из
фанеры и деревянных чурбаков. Трубопроводы и силовые кабельные трассы обозначились пеньковыми верёвками с
соответствующей маркировкой. На одном из заводов смакетировали сразу три концевых отсека, а оба носовых прятались
в подвальном помещении в самом центре Ленинграда неподалёку от гостиницы "Астория".
Не каждому подводнику приходилось видеть свою лодку в зародыше. Как правило, в работе макетной
комиссии от плавсостава учавствуют командиры соеденений, их заместители, изредка флагманские специалисты,
то есть люди, которым плавать на этих лодках придётся от случая к случаю. А уж иметь
возможность похозяйничать и обустроить помещения как можно удобнее - мечта каждого подводника. За
неделю мы с Борисом облазили все доступные и труднодоступные уголки будущего атомохода, благо наши
стройные фигуры это позволяли. Иногда мы прямо на макете ножовкой отпиливали одно "устройство" в виде
деревянной чурки и переносили его на более удобное место. Было видно, что размещали оборудование, не
очень вникая в его назначение и требования, связанные с эксплуатацией. На всём лежал отпечаток адской спешки,
в которой создовался атомоход. Сейчас любой корабль создаётся добрый десяток лет - он успевает устареть
прежде, чем его начинают строить. А Сталин дал два года на всё. И хотя тогда его уже не было в живых,
как и Берии, но дух их по прежнему витал над страной, особенно в верхах. Малышев был сталинской закваски:
и с него спрашивали без скидок, соответственно спрашивал и он.
На примере создания атомохода можно достаточно наглядно проиллюстрировать, как работала командно -
административная система. Малышева вызвали и сказали ему ( это мог быть сам Сталин ): "Вам, товарищ Малышев
ставится задача создания атомной подводной лодки. В вашем распоряжении любые средства, подключите все необходимые
министерства и организации. Обеспечьте наилучшие условия для работы тов. Александрову, тов. Перегудову, тов.
Деллежалю. Берите любых людей, всё что вам нужно. " Единственно (или почти единственно) возможный ответ
звучал так: " Ваше задание понял, товарищ Сталин! Будет выполнено! "
Соответственно Малышев позвал Перегудова и сказал ему то же самое применительно к его
конкретной задаче. Перегудов находил нужных специалистов, переводил их к себе в бюро и наделял
обширными правами и обязанностями на своём участке. Но человек, которому давали такую полную свободу
действий, нёс столь же полную ответственность за успех дела. При неудаче не принимались во внимание никакие
смягчающие обстоятельства и виновные в ней платили не только карьерой, но зачастую свободой и даже жизнью. При всей
жестокости этой системы и порождаемых ею ошибках, с которыми мы столько раз сталкивались в процессе создания атомохода,
она имела два несомненных преймущества: руководитель действительно наделялся большими правами, и всегда был
конкретный человек, с которого можно было спросить.
Предлагаемые нами изменения касались не только бытовых удобств. Например, в ряде отсеков чисто из компоновочных
соображений многте специалисты оказались сидящими спиной по ходу лодки. Даже в центральном посту пульт управления
смотрел в корму, следовательно, туда же смотрел командир корабля и штурман. для них левый борт автоматически оказывался
по правую руку и наоборот. То есть они должны будут постоянно заниматься преобразованием левого в правое, как только
садятся на своё рабочее место, и проделовать обратную операцию, стоит им лишь встать. Ясно, что такое расположение
могло стать источником постоянной путаницы, а в аварийной ситуации - привести и к катострофе. Разумеется, в первую
очередь мы с Акуловым постарались исправить подобные несуразицы.
Существенной переделке подверглись и каюты, а также офицерская кают - компания. Нам уже тогда было ясно, что кроме основного
экипажа на опытной и головной лодке постоянно будут находиться специалисты - атомщики, инженеры, занимающиеся испытаниями
новых приборов, а в походах особой важности - представители командования. А мест в кают - компании было лишь восемь.
мы переоборудовали одну каюту, прибавив таким образом ещё четыре места и заменив неизбежное в ином случае трёхсменное
питание на двухсменное. Но и этого оказалось недостаточно. Во время испытаний при нас было так много инженеров, специалистов
и представителей командования, что питались мы в пять смен.
Бывало и так, что требуемые нами переделки наталкивались на сопротивление конструкторов отсека. Например, нам не просто было
убедить их, что три мощные холодильные камеры на камбузе не заменят холодильника в кают - компании. На борту достаточно жарко,
а закуска готовится сразу на всех, значит, уже второе смена должна будет сливочное масло
брать ложкой.
Кроме того, чтобы сгладить однообразие в питании, а главное в напитках, офицеры скидываются и образуют "чёрную кассу". В плавании
положено по 100 грамм сухого вина в день на человека. для крепкого мужчины - немного, тем более, что спиртное считается хорошим средством
против радиации. Поэтому кают-компания выделяет ответственного, который прикупает к этой норме "Алиготе", а на воскресенье хотя бы
по бутылке водки на четверых. Куда всё это ставить? Конечно, в холодильник. О "чёрной кассе" мы, разумеется умолчали (хотя для людей
плававших это не был секрет), а вопрос наш сформулировали перед конструкторами так: " А если праздник или гости на лодке? Куда поставить
шампанское или "Столичную"?" По-моему, подействовал именно последний аргумент, хотя менять что-либо конструкторам не хотелось - отсек был
уже закрыт. " Ладно, - сказали нам, - попробуйте найти такой холодильник, чтобы пролез через съёмный лист для загрузки батареи ".
После работы мы с Акуловым пошли в электромагазин, благо тогда холодильники дефицитом не были, перемерили все и установили, что Саратов вошёл
бы, если с него снять дверцу. Ответственным за отсек не осталось ничего другого, как согласиться, и "Саратов" был торжественно
установлен в макете кают-компании без демонтажа переборки.
Забегая вперёд скажу, что на макетной комиссии нам пришлось выдержать ещё один бой за холодильник. Входившие в её состав старые
подводники, плававшие во время войны на "малютках", лишённых самых элементарных удобств, никак не хотели примириться с мыслью, что
для кого-то многомесячное плавание могло сочетаться с минимумом комфорта. Для них наши просьбы предусмотреть электромясорубку или
пресс для сплющивания консервных банок был ненужным "барством", только расхолаживающим моряков. Победа осталась за нами, но когда
председатель комиссии, зачитавший акт, дошёл до места, где говорилось о холодильнике, он оторвался от текста и
добавил от себя под ухмылки и смех присутствующих: "Чтобы "Столичная" была всегда холодная".
Зачем, спросите вы, рассказывать о такой мелочи? Дело в том, что через несколько лет, в труднейших походах, нам множество раз приходилось
отмечать с радостью, как необходима была наша настойчивость, и сожалеть о вещах, которые мы не смогли отстоять. Тем более, что мы боролись
не только за свою лодку, а за десятки других, которые должны быть построены в этой серии. Но главный результат нашей работы оказался в
ином. В ходе этой командировки была поставлена под вопрос вся концепция первого подводного атомохода, которая на наш взгляд, была
чистейшей авантюрой.
| На главную | Назад |
