Л. Жильцов

Попытка контрактного набора

Нас с Зерцаловым ( старший помощник второго экипажа ) вызвали в главный штаб ВМФ. Мы приехали из Обнинского в гражданской одежде, и на проходной нас, как подозрительных, задержал комендант. Пришлось делать отметку в удостоверении личности: " Разрешено ношение гражданской одежды при исполнении служебных обязанностей ". ( Долгие годы эта запись помогала нашим офицерам в самых невероятных обстоятельствах. В те годы было достаточно, например, с таинственным видом показать эту отметку администратору гостиницы, в которой небыло свободных номеров, чтобы вас немедленно поселили ).
Болтунов внимательно выслушал все наши соображения по поводу обучения личного состава. Самые большие сомнения у нас вызвала возможность эксплуатации атомных подлодок личным составом срочной службы. Матросу, восемнадцатилетнему парню, едва закончившему школу, нужно минимум два-три года, чтобы освоить по настоящему новую специальность. На флоте тогда служили четыре года, значит, через год этот матрос уйдёт и уступит место новичку.
Мы считали, что на рабочие места следовало набирать сверхсрочников или подписовать контракты с наиболее перспективными матросами первого - второго года срочной службы. Эти люди связали бы, если не всю жизнь, то по крайней мере долгие годы с новой профессией. Тогда появилась бы профессиональная компетентность, стремление к совершенствованию мастерства, доведённые до автоматизма действий в нештатной ситуации.
Болтунов поручил мне и Зерцалову как можно скорее разработать специальное положение о контрактном найме состава срочной службы на атомные подводные лодки. Мы справились с этим быстро, но введено положение было... несколько лет спустя и просуществовало лет десять. Высший армейский, в том числе флотский, аппарат всеми силами сопротивлялся введению контрактной системы на наиболее ответственных военных объектах. Результатом утого упорства являлась, в частности, высокая аварийность на атомных подводных лодках. Лишь в мае 1991г. разрешено в порядке эксперимента в ВМФ набирать по контракту сроком на 2,5 года матросов, прослуживших не менее шести месяцев.
Кроме необходимости набирать в экипаж матросов срочной службы беспокоило также отсутствие командира. Болтунов попросил нас перебрать в уме всех, кого мы считали подходящими кандидатами, и сообщить ему. Я сразу назвал имя свокго бывшего командира "С-61" капитана второго ранга Алексея Фёдоровича Надеждина, который, на мой взгляд, подходил на эту должность, как никто другой. К сожалению, его собирались назначить командиром соеденения, и препятствовать продвижению по службе было неразумно.
Через некоторое время раздался звонок из Управления кадров ВМФ: " Нашли вам командира! Смотрите обложку последнего "Огонька" ". Лихорадочно ищем журнал. На обложке - головная подлодка нового проекта становится на якорь для парада на Неве. На мостике стоит офицер с мужественной и распологающей внешностью. А сказано про лодку, что она - образец выучки и порядка. Ну, слава богу, дождались отца родного! Однако радовались мы рано. Командир приехал в Москву, побывал повсюду, порасспрашивал друзей в Управлении подводного плавания. И ему, как и всем нам, задали традиционный провакационный вопрос:
- А свинцовые трусы ты себе отлил?
На этом вопросе он и сломался. Скоро вышел приказ о его назначении в управление. Я его не виню, наоборот, мне кажется он поступил с нами честно. Сразу взвесил для себя все за и против, и отказался, никого не подведя.
Что касается "прикола", то он был единственным. Причём упражнялись в остроумии по этому поводу, как правило люди, не имеющие никакого отношения к нашим экипажам. Я считаю, что единственный несомненный эффект облучения моих товарищей, работавших с реактором, состоял в перемене пола их детей. Раньше у всех у них были девочки, а после работы на стенде пошли мальчишки.