Мне предстояло совершить ещё три выхода в море на нашей лодке. Все они были в той или иной степенью связаны с необходимостью
завершить государственные испытания и устранить недостатки, не позволяющие принять лодку в эксплуатацию. Чтобы представить, насколько быстро
все вносимые на нашей лодке конструктивные изменения учитывались на последующих кораблях серии, достаточно сказать, что одновременно с нашей
ещё три лодки - "К-5", "К-8" и "К-14" - будут сданы в конце 1959 г. На них уже не было много раз варенных и переваренных труб, секций, конструкций,
и уровень радиактивности на борту снизился в десятки раз.
Тогда же завершилось строительство и головной ракетной атомной лодки, которой командовал Николай Владимирович Затеев. Здесь наша история повторилась -
лодка была сдана со значительными недоделками, и в последующие месяцы её экипажу тоже пришлось хлебнуть немало неприятностей. А наша " К-3 " тем
временем продолжала активно использоваться для испытания новых приборов и механизмов. Первый выход совершили в белое море, второй - в Баренцево с
заходом на строящуюся в Западной Лице базу. Третий поход планировался полностью автономным и в водах, где мы не могли рассчитовать на быструю помощь
спасательных и других специальных кораблей. Впервые с нами не было адмиралов - старшим назначили командира соеденения А. Сорокина.
Основная наша задача - найти ледовое покрытие и поплавать под ним, чтобы проверить работу эхоледомеров - новых приборов, замеряющих толщину льда.
Стоял ноябрь 1959 г. Мы вышли Карским морем за Новую Землю. Позади нас мыс Желания, но льда нет - Гольфстрим старается вовсю. Решаем идти над водой
до самой кромки льда через желоб Святой Анны. Идём час, другой, третий, а льда как и не бывало...
Достигаем 80-й паралели, а ледового покрытия всё нет: только отдельные льдины, да топляк, напоминающий о расточительстве наших лесозаготовителей.
Севернее 80-й параллели нам заходить не разрешалось - компасы ещё не были испытаны на таких широтах. ( Позднее, во время похода на Северный полюс они
работали безотказно практически до самого полюса. ) Решаем попытать удачу в Гренландском море. Сказано - сделано: проныриваем два моря - Баренцево и
Норвежское - и вот мы у долгожданной кромки льда. Слева от нас - Гренландия, справа Шпицберген. Широта около 80 градусов. Подныриваем под лёд и идём на
север. Вдруг в переговорнике тревожный голос старшины первого отсека Александра Крикуненко: " Справа 30 градусов шум винтов! Приближается! Перешёл на
левый борт! " Все всполошились. А. Крикуненко продолжает: " Шум винтов слева - 20 градусов. Переходит на правый борт! "
Естественно, объявляю боевую тревогу. Предположения рождаются самые разные. Возможно, английский сторожевой корабль " Дункан ", стоявший в дозоре на
Гринвическом меридиане, засёк нас при проходе и навёл силы поиска. А может быть, над нами флотилия рыболовецких сейнеров, которые спасаясь от жестокого
шторма, прижались к ледовой кромке. В любом случае, хорошо было осмотреться.
В центральном посту идёт диспут. Штурман Евгений Золотарёв докладывает: " Эхоледомер пишет: плавающие льдины. " Это старый прибор так показывает, а у
нас на борту есть ещё и новый, который мы как раз и испытываем. Посмотрев на его показания, представитель гидрографии совершенно авторитетно заявляет:
" Льда нет! Что хотите со мной делайте - нет! " Советуюсь с Жильцовым. Мнения со старпомом мы одного: чтобы разобраться в обстановке, надо всплывать.
Уменьшаем ход до самого малого. Похоже, инерция движения полностью погашена. Поднимаем перископ и вдруг... Толчок, скрежет, и из оптического прибора
брызжет вода. Немедленно объявляется аварийная тревога. Борис Акулов, назначенный в это плавание флагманским механиком, руководит работой аварийного расчёта.
Перископ не опускается, но вода продолжает течь. На всякий случай под него подкладывается пирамида из брусьев и досок. Вдруг придётся погружаться, и тогда он под
давлением со свистом, как макаронины у Чаплина в " Огнях большого города ", соскользнёт в центральный пост. Когда в центральный пришёл А. Сорокин, мы все
решаем, что делать. Ясно одно: необходимо как можно скорее выйти из - подо льда, всплыть и посмотреть, насколько серьёзны полученные лодкой повреждения.
А одновременно разобраться, что за суда нас окружали и как действовать дальше. Уверенность, что из - подо льда мы вышли, появилась только тогда, когда
эхоледомер сталписать амплитуду ыолны: 10 - 12 м. Всплываем: действительно шторм.
Принятие решений берёт на себя старший в походе А. Сорокин. Посоветовавшись со всеми, он распоряжается следующим образом: наверх подниматься четверым. Старпом
Лев Жильцов с боцманом Николаем Шейко выйдут на мостик, а в прочной рубке их будут подстраховывать Сорокин вместе со старшиной команды трюмных Максимовым. Командиру,
то есть мне, приказано оставаться в лодке. Жильцов отдраивает рубочный люк, и тут же ледяная волна окатывает его с ног до головы и наполовину заполняет рубку,
в которой стоят остальные. Пропустив следующий вал, Жильцов с Шейко выскакивают на мостик.
Море расходилось не на шутку. Волны, уже выломавшие двери в ограждении рубки, с яростью пытаются смыть с мостика смельчаков. Шейко - настоящий богатырь -
мёртвой хваткой вцепляется в ногу Жильцова, которого пытается унести и раздеть следующая волна.
- Я был уверен, что если меня унесёт в океан, то без правой ноги. Уж Николай-то её не выпустит, - будет позднее вспоминать Жильцов. Осмотрев сломанный
перископ, Жильцов убедился, что вниз он не соскользнёт. Вторая констотация: других выдвижных устройств лодка лишилась, так как перископ накрыл их своим телом.
И наконец, третье: никаких судов на горизонте нет и в помине!
Жильцов дожидается перерыва между волнами и ныряет вместе с Шейко в рубку. Но от волны не так - то легко убежать, и потоки воды врываются вместе с ними. И вот
вчетвером они стоят по грудь в воде в тесной прочной рубке. Услышав рёв воды, я дал команду продуть на всякий случай балласт. В рубке Максимов ныряет под
воду и открывает клапан спуска в трюм. Ещё минута - и они среди нас, в лодке. Мы их отжимаем, протираем, сушим, согреваем, как пологается, и лодка, отказываясь
от неравного противоборства со стихией, берёт обратный курс.
Теперь можно анализировать случившееся. окружение лодки " Летучими голландцами ", чьи винты мы слушали со всех сторон, разумнее объяснить следующим образом:
ледовый покров отражал шум наших собственных винтов. Позднее при плавании подо льдами мы смогли убедится в правильности этой гипотезы. А главный урок, который
мы извлекли - подо льдами нельзя вести себя так же, как на чистой воде. И нельзя слушать никаких советчиков - отвечает всё равно командование. Так, что с тех пор
экипаж " К-3 " научился быть на Вы не только с реактором, но и со льдами.
| На главную | Назад |