Л. Жильцов

Экзамены

На стенде нашей ГЭУ в январе 1955 г. уже завершался монтаж оборудования, испытания отдельных систем и настройка приборов. Во всех работах обязательно учавствовал экипаж будущей лодки. Параллельно с представителями ОТК он следил за качеством монтажа и испытаний. В это время были проведены экзамены на допуск к самостоятельному управлению ГЭУ и обслуживанию технических средств на боевых постах, в отсеках и на командных пунктах БЧ - 5. О них стоит сказать особо, поскольку тогда к обслуживающим реактор людям предъявлялись самые высокие требования. Пришлось " попотеть " и командирам, которым предстояло контролировать работу реактора с пульта дистанционного управления.
Экзамены проводились в кабинете начальника стенда или главного инженера, и учавствовали в них, кроме Гурко и Егорова, начальники служб и представители Института атомной энергии, нескольких КБ и завода - изготовителя. Обязательным было присутствие будущего непосредственного начальника экзаменуемого, командира БЧ-5 Бориса Акулова, а также командира лодки или старшего помощника
От Института атомной энергии будущих управленцев экзаменовал, как правило, директор - куратор нашего проекта, академик Анатолий Петрович Александров. Ему помогали тогда ещё молодые учёные Борис Андреевич Буйницкий и Георгий Алексеевич Гладков. С глубокой благодарностью вспоминали наши инженеры практическую науку физических пусков реактора, которую преподал им в то время Николай Андреевич Лазуков, также один из непременных экзаменаторов. С ними мы познакомились и даже сблизились в первые дни освоения нашей установки, и долго ещё работа сводила нас и в море, и на берегу, как на испытаниях, так и на торжествах. Постоянно учёные чувствовали ответственность за своё грозное детище, которое они передавали в чужие руки, и делали всё, чтобы мы как можно лучше узнали его характер.
Экзамен начинался с записи каждым экзаменатором в специальном журнале двух - трёх вопросов по теории, знанию техники, эксплуатационных инструкций и т. д. На глазах экзаменуемого количество вопросов росло, как снежный ком, в среднем их набегало полтора - два десятка. На подготовку давалось пять - десять минут. Считалось, что если на пульте что - то случится, готовиться и листать справочники будет некогда.
Отвечать экзаменуемый мог начинать с любого вопроса, делая пояснения тут же рисунками в черновой тетради. Никакими пособиями, схемами и подсказками пользоваться не разрешалось - всё нужно было знать и чертить на память. Если тот или иной ответ не удовлетворял экзаменатора, он вписывал в журнал один - два дополнительных вопроса. Если экзаменатор остовался удовлетворённым, вопросы мог задавать любой из присутствующих. При ответах обращали внимание и на умение проявить находчивость, смекалку. Часто задавались каверзные вопросы, чтобы посмотреть, как человек будет выкручиваться в сложной ситуации.
Мы, представители командования, ставили два - три вопроса по организации службы или техники безопасности. В обязательном порядке каждый офицер должен был знать действия своих подчинённых в смене в случае возникновения той или иной ситуации: в эту минуту матрос в таком - то отсеке поворачивает такую - то ручку, а несколькими секундами позже мичман в соседнем отсеке нажимает такую - то кнопку. Было черезвычайно важно освоить эти действия теориттически, но все понимали, что предстояло ещё подготовить соответствующим образом личный состав.
В результате экзамен для каждого длился полтора - два часа с лишним. Затем экзаменуемый выходил за дверь, а экзаменаторы обсуждали оценки за каждый ответ и простовляли их в журнал. В зависимости от результатов принималось решение: допустить к самостоятельной работе или назначить переэкзаменовку. После этого оценки и выводы сообщались экзаменуемому под расписку.
Нет сомнений, что если бы так экзаменовали на всех объектах повышенной опасности, не было бы у нас Чернобыля и других трагических событий, в том числе на подводном флоте. На нашей лодке, поскольку она была первой, нештатных ситуаций возникало достаточно и во время испытаний, и в походах, но личный состав всегда действовал уверенно и чётко. А секрет простой: глубокие знания по специальной подготовке, строгое выполнение эксплатационных инструкций и твёрдые практические навыки. А если удавалось проявить и находчивость, тем лучше. И в этом порядке, устанавливаемом в экипаже ещё до спуска корабля на воду, залог безопасного плавания. Именно поэтому, отправляясь не в самом лучшем состоянии на Северный полюс, и экипаж, и командование нашей лодки были уверены в успехе.
Говоря о заложенных с самого начала добрых традициях, нельзя не отдать должное прозорливости нашего командира. Многте часы проводя на экзаменах, а потом находясь на пульте управления ГЭУ, Осипенко внимательно приглядывался к действиям корифея атомной науки А. Александрова, прислушивался к его рассуждениям. Вывод, который он извлёк для себя и сделал основопологающим для всего экипажа, в глазах военных моряков казался странным: на подводной лодке главное - не вооружение, а ядерные установки, возможности и опастность которых до конца ещё не выявлены.
Отсюда философия поведения экипажа на борту лодки: с атомной энергией обращаться только на Вы! Не браться за сложные операции, не отработав предварительно простые. Действовать без суеты и спешки. Не предпринимать ничего, не зная точно, какими могут быть последствия.
Этот же принцип положен в основу инструкций по управлению подводной лодкой при первых испытаниях на море. Те командиры, которые считали все эти строгости излишней перестраховкой, позднее на трагических примерах убеждались в их справедливости. Там, где личный состав обращался с новой техникой с лёгкостью циркового жонглёра, где организация службы допускала нарушение эксплуатационных инструкций и где при испытаниях и эксплуатации ГЭУ действовали самонадеянно, неизбежно возникали аварии с тяжёлыми последствиями.