После объявления военного положения 20 июля лодки перешли во Владивосток, приняли боевые мины и полные запасы. Начались учебные минные стрельбы в бухтах Житкова, Новик и Разбойник. На “Дельфине” вновь уничтожали девиацию после установки перископа на новом месте. В ноябре лодка стала в ремонт на плаву у мастерских Владивостокского порта. Девятого декабря при зарядке батареи от динамомашины “Ксении” на “Дельфине” произошел взрыв газов. Пострадала большая часть аккумуляторов, а единственный человек, находившийся на лодке, вахтенный электрик А.Сивалев получил легкие ожоги лица.
Как водится, создали комиссию для расследования причин, батарею же выгрузили для ремонта и зимнего хранения; вскоре и лодку поставили на берег. Приглашенный в качестве эксперта главный корабельный инженер порта полковник М.В.Дьяченко пришел к выводу, что вентиляция лодки “слабовата” и несмотря па 10-летнюю благополучную эксплуатацию “Дельфина” исключить возможность образования взрывчатой смеси нельзя. Причиной взрыва сочли искру в патроне одного из светильников. И на этот раз командир лодки отделался выговором, хотя он “ни разу за время зарядки лично не проверял действия нижних чинов...”.
Но лейтенант Леман одновременно с “Дельфином” командовал и “Касаткой”, на которой делали срочный капитальный ремонт перед отправкой в Петроград, и на обеих лодках у него не было помощников. Мало того, он же совмещал должности ротного командира и минного офицера отделения дивизиона. Командующий флотилией, ограничившись выговором (убытки — около 5 тыс. руб. — приняли на счет казны), справедливо рассудил, что должностей для одного человека многовато. В военное время офицеров не хватало, с Дальнего Востока многие перевелись на Балтику и Черное море.
В конце января 1915 года в командование “Дельфином” вступил мичман Д.А.Дрейер. В штат команды добавили двух кондукторов (всего стало 22 человека). Весной во время ремонта наконец переделали вентиляцию балластных цистерн. Летние испытания показали, что общее время погружения сократилось до десяти минут; с четырех до трех минут уменьшилось время перехода под воду из позиционного положения. Продолжалась обычная боевая подготовка с минными стрельбами у Путятина и в Славянском заливе. В ту кампанию в море брали по несколько человек практикантов — гардемаринов Морского корпуса.
В конце 1915 года в дивизионе остались две подводные лодки: “Дельфин” и “Кефаль”, причем “Дельфин” требовал капитального ремонта, а тратить средства на “Кефаль” уже не решались. Все остальные лодки либо сдали в порт из-за их совершенной изношенности, либо отправили на Балтийское и Черное моря. На Север перевели базу подводных лодок — транспорт “Ксения”. Содержать во Владивостоке старые лодки, лишенные обеспечения, не имело смысла, и 6 февраля командующий флотилией контр-адмирал И.И.Шульц поставил вопрос о переводе “Дельфина” в район боевых действий. Инициатива эта оказалась весьма своевременной.
В середине 1915 года Морской генеральный штаб (МГШ) предлагал перевести на Север с Балтики для усиления обороны Кольского залива две лодки Холланда. Однако командующий Балтийским флотом вице-адмирал В.А.Канин не согласился с этим планом. Напоминание о “Дельфине” пришлось к месту. В начале марта МГШ запросил Владивосток о техническом состоянии лодки и получил ответ, что бензиновый мотор может работать еще не менее двух лет, а лодку удастся подготовить к перевозке за три недели.
В 1915 году в Архангельск перевели две лодки дивизиона подводных лодок особого назначения, которым командовал старший лейтенант И.И.Ризнич. Эти подлодки (типа “Холланд 27-В”) имели водоизмещение всего 35 тонн и были малопригодны для тяжелых условий Севера. Одна из них, № 2, при попытке буксировки в Александровск-на-Мурмане (ныне город Полярный) была выброшена на камни. Уцелевшую лодку № 1 вернули в Архангельск.
В марте 1916 года МГШ предложил перевезти в Архангельск “Дельфин”, а затем обе лодки “в тихое летнее время” отправить в Александровск. Предстояло доставить “Дельфин” по железной дороге до Вологды, а затем, перегрузив на баржу, по рекам Сухона, Юг и Северная Двина перевести к месту назначения. Министр этот план утвердил.
Во Владивостоке приказ об отправке “Дельфина” получили 17 марта. Этим же распоряжением предписывалось последнюю лодку дивизиона, “Кефаль”, сдать к порту. Через неделю Ижорский завод со станции Колпино отправил во Владивосток железнодорожный транспортер для “Дельфина”. Тем временем подлодку вывели из дока и продолжили ремонт.
В конце марта главноначальствующий Архангельска и района Белого моря вице-адмирал Угрюмов срочно сообщил в Петроград, что “Дельфин” надо направлять не и Вологду, а в Котлас, так как и железнодорожный путь, и водный при этом получаются много короче, к тому же Котлас не так забит грузами, как Вологда. Угрюмов предлагал максимально разгрузить лодку, которую “возможно удастся провести по Двине на буксире, что страшно упростит всю операцию”. Получив дополнительные указания, с “Дельфина” сняли часть оборудования, причем лодку удалось облегчить до 73 т. Механизмы грузились и вагоны вместе с запасом имущества и материалов на шестимесячную кампанию. Взяли полуторный комплект аккумуляторов (96 элементов), 6 мин и “800 пудов бензина в 30 бочках”. К 30 апреля лодку подготовили к отправке. Во время сборов допустили оплошность: в начале апреля случайно вместе с другими грузами отправили в Петроград крышку люка “Дельфина” и его внешние вентиляционные трубы. Лодку на Эгершельде погрузили на транспортер; 23 мая эшелон с “Дельфином” и его имуществом вышел на Котлас. К 20 июня эшелон прибыл в Котлас, и лодку погрузили все-таки на баржу; на второй барже поместилось ее имущество. В Архангельск караван прибыл 25 июня. В военном порту на лодку установили рубку, рули, гребной вал с винтом и поменяли часть листов наружной обшивки. Отсутствующую крышку люка пришлось заменить временной. Сборку механизмов предполагалось выполнить в Александровске силами мастерских “Ксении”. 22 июля пароход “Сума” с “Дельфином” на буксире вышел в Александровск. Караван конвоировал ледокол “Вайгач”.
| На главную | Назад |
