8 октября 1905 года “Дельфин”, закончив ремонт, вышел на испытания. По-прежнему им командовал Г.С. Завойко, “весьма бравый и усердный офицер, хорошо управлявший миноносцем и внушавший полное доверие”. Начальник отряда Плотто отзывался о “Дельфине” прохладно: “по виду напоминает несколько лодку Голланда, но много хуже, управлять им гораздо труднее, имеет только одну входную горловину, весьма узкую, внутри помещения малы...”. Ему вторит лейтенант Штер, бывший одно время помощником у Завойко: “...для управления ею необходима большая опытность как командира, так и команды”. Оценки, наверное, во многом справедливые.
В конце октября—ноябре во Владивостоке произошли революционные беспорядки, в которых участвовала часть гарнизона и моряков Сибирской флотилии. События эти затронули и внутреннюю жизнь отряда, вылившись в частности, в жалобу нижних чинов на тяжелые условия службы и своего командира — А.В. Плотто. На короткое время он был даже отрешен от должности. Беспорядки повторились зимой 1906 и летом 1907 года.
Опыт плавания 1905 года подводных лодок “Дельфин” и “Касатка” в соленых водах Тихого океана после почти пресной воды Финского залива показал быстрое оборжавление мин и наружных механизмов аппаратов Джевецкого. Из-за этого случались отказы при выстрелах. Специальная комиссия в конце декабря рекомендовала заказывать мины с бронзовыми корпусами, подвижные части механизмов аппаратов также изготовлять из бронзы, но эти пожелания остались на бумаге. Позднее научились бороться с оборжавлением торпед, периодически прокрашивая их олифой, а пружины аппаратов серебрили. Это помогало, хотя и не надолго.
Наступил 1906 год. Зимой “Дельфин” и большая часть лодок отряда стояли в порту, получая отопление от парового котла на блокшиве “Абрек”. Команды лодок жили в казарме Сибирского экипажа. Вторая часть отряда стояла у Эгершельда, а люди расположились в административном здании Восточно-Китайской железной дороги. На лодках силами команд 11 портовых рабочих выполняли текущий ремонт.
В начале января начальник отряда капитан 2 ранга А.В. Плотто подал в отставку и ушел в отпуск “до приказа”. Вскоре морской министр поручил командиру крейсера “Жемчуг” капитану 2 ранга П.П. Левицкому временно “принять заведывание подводными лодками... и привести как лодки, так их команды и офицеров в порядок”. Эти слова свидетельствуют, что в Петербурге знали о положении в отряде. Однако добиться порядка в 1906 году не удалось, хотя П.П. Левицкий пытался что-то делать. В частности, зимой организовали учебные классы для матросов, где преподавали офицеры отряда, но пришло время демобилизации, и в апреле уволили в запас нижних чинов призыва 1901 и частью — 1902 годов. Лодки покинула большая часть матросов и старшин, руками которых они были введены в строй и освоены. С “Дельфина” ушел “последний из могикан”— М.П. Сюткин. Оставшихся матросов пришлось распределить поровну, при этом на каждой из лодок оказалось не больше половины штата команды.
Весной на “Дельфине” произошлатрагедия. Из-за карточных долгов застрелился его командир Г.С. Завойко. “Он был добрый малый и прост в обращении с матросами, но слишком много пил...” — вспоминал впоследствии о своем командире М.П. Сюткин. Добавим, что это был еще молодой офицер и способный моряк.
Командир порта прикомандировал к отряду транспорт-мастерскую “Ксения”. В середине июня подлодки вместе с “Ксенией” и “Жемчугом” перешли из Владивостока в бухту Новик на острове Русском, где, по мере возможности, начались тренировки команд; минами стрелять не могли из-за нехватки людей. После окончания войны многие офицеры отряда вышли в отставку или перевелись в другие места. В 1906 году “Дельфином” последовательно командовали лейтенанты Желтухин, Петров и Домерщиков.
В августе, после увольнения в запас матросов призыва 1902—1903 годов, на лодках осталось по 2—3 человека старослужащих. Положение сделалось критическим, так как некому стало даже дежурить, не говоря уже о боевой подготовке и ремонте. На каждую лодку срочно выделили по три новобранца из Сибирского флотского экипажа, но уровень подготовки этих людей оставлял желать много лучшего. Таким составом и при нехватке офицеров поддержать порядок на кораблях было невозможно. Материальная часть отряда начала разваливаться.
Обстановка тех дней известна из письма капитана 2 ранга Магнуса, назначенного начальником отряда в декабре 1906 года: “Слово "подводник" было ругательным во Владивостоке. Происходило это отчасти вследствие того, что надводные офицеры не могли простить подводникам огромного содержания, которое они получали во время войны, отчасти из-за полного недоверия со стороны начальства к офицерам... Началось повальное бегство офицеров из отряда и дошло до шести человек наличного состава на весь отряд. Команда представляла из себя толпу людей, не имевших никакого понятия о подводных лодках... Лодки были совершенно запущены благодаря отсутствию офицеров и нижних чинов в течение почти всего 1906 года. Деньги, выделенные авансом на целый год, растрачены офицерами или разобраны в долг. Имущество наполовину расхищено, потеряно и сгорело на пожарах...”.
Медленные изменения к лучшему начались в следующем году, когда стали прибывать офицеры выпускники Либавского учебного отряда подводного плавания. Закончился самый напряженный, острый и неоднозначный период освоения подводных лодок на Дальнем Востоке.
В феврале 1907 года командиром “Дельфина” назначили лейтенанта В.Ф. Дудкина, закончившего курс в Либавском отряде. Лодка требовала крупного ремонта, а команда — и обучения, и воспитания. Благодаря “отчаянным усилиям” нового командира (а Дудкин оказался чрезвычайно энергичным и деятельным человеком) подлодку в конце лета удалось вернуть в строй. Ему же принадлежали предложения по модернизации корабля. На полном ходу вода накатывала на палубу “Дельфина” иногда до рубки. Дудкин решил устранить этот недостаток, продлив возвышенную надстройку до носового штевня. Новая команда вначале относилась к лодке недоверчиво, зная о её авариях, но со временем это прошло.
В конце сентября Морское министерство ввело новую классификацию, и “Дельфин” причислили к классу подводных лодок. Осенью он проводил тренировки в Славянском заливе. На лодке сохранялся неполный штат — девять человек, — и кампания 1907 года получилась короткой: всего два месяца с небольшим.
В 1907 году окончательно выяснилось неудобство перископов Фоса, установленных на “Дельфине” и лодках типа “Касатка”: малый угол зрения и необходимость смотреть одним глазом, что утомляло. Кроме того, эти приборы имели недостаточный вылет над крышей рубки — всего два метра: при маневрах лодку демаскировал бурун. Вопрос в середине ноября обсуждала комиссия из командиров, которые постановили просить об установке на лодках бинокулярных перископов итальянского производства.
В конце года “Дельфин” стал на ремонт у мастерских Владивостокского порта. Помимо обычных работ требовалась переделка надстройки, изменение масляной системы, изготовление нового газоотвода. Часть работ выполнялась силами мастерской “Ксении”.
К лету 1908 года сложилась практика боевой подготовки лодок, которые обыкновенно стояли и проводили тренировки и бухтах Новик, Воевода, Разбойник и в Славянском заливе. Постепенно главная база летних выходов организовалась в бухте Разбойник (в проливе Стрелок) против северной оконечности острова Путятин. Бухта по расположению и местным метеоусловиям была удобна для длительной стоянки лодок отряда. Она лежала среди невысоких холмов, покрытых лесом. Недалеко от берега имелась пресная вода. В основном силами матросов отряда здесь соорудили несколько легких одноэтажных зданий под казармы и хранилища. Для заправки лодок топливом из Владивостока приводили баржу-танкер.
С опорой на эту базу 2 сентября 1908 года прошли первые маневры с участием подводных лодок: они выходили в учебные атаки на крейсер “Аскольд”, шедший средним ходом проливом Стрелок. “Дельфин” удачно атаковал крейсер у мыса Бартенева (восточное побережье острова Путятин).
Позней осенью 1908 года, перейдя во Владивосток, лодки выгрузили батареи для профилактики и зимнего хранения в аккумуляторной мастерской порта, а затем стали на ремонт. На “Дельфине” силами мастерских предстояло закончить переделку надстройки и сменить деревянную обшивку корпуса. На долю мастерских “Ксении” приходился ремонт бензомотора и замена части электропроводки. В мае 1909 года после докования “Дельфин” совершил испытательный переход в бухту Житкова и обратно.
За ним последовали минные стрельбы в бухте Улисс, поход вокруг островов Рейнеке и Рикорда. В конце июля “Дельфин” перешел в бухту Разбойник, откуда проводил тренировочные походы вдоль побережья. В начале октября лодки отряда возвратились во Владивосток. После нескольких походов но бухтам острова Русский и Славянского залива “Дельфин” в конце ноября выгрузил батарею. Второго декабря его подняли вместе с “Касаткой” и “Скатом” на плавучий док для зимовки.
Ежегодный зимний ремонт “Дельфина” включал переборку водяных и воздушных систем, арматуры линии вала, проверку, чистку и окраску цистерн. Разбирались бснзомотор, муфты, компрессор, помпы. Серьезных работ обычно требовали электрооборудование и рулевые приводы. В зиму 1910 года планировалась переделка вентиляции балластных цистерн с отводом воздуха за борт, что позволило бы погружаться с закрытым рубочным люком.
Одновременно с ремонтом лодок велись работы по переустройству транспорта “Ксения” под плавбазу. Документы официальной переписки показывают, что отпускаемых средств всегда не хватало ни на полноценный ремонт подлодок, ни на создание обеспечения для них. Та же “Ксения” дооборудовалась в течение не менее трех лет. Подводники вечно нуждались в быстроходных плавсредствах для обеспечения минных стрельб, а иногда — и для связи базы с Владивостоком.
С первого января 1910 года отряд был преобразован в дивизион подводных лодок Тихого океана, а в середине марта командиром “Дельфина” вместо вернувшегося на Балтику В.Ф. Дудкина стал лейтенант Е.Е. Проффен.
В апреле “Дельфин” получил, наконец, новую аккумуляторную батарею (старая служила с 1902 года) и в мае закончил ремонт. В этом году устранили важный недостаток системы питания бензомотора, мощность которого регулировалась отключением части цилиндров, но топливо поступало во все цилиндры и часть его вылетала в выхлопную трубу не сгорая. Начальник мастерской “Ксении” штабс-капитан Б.Е. Сальяр предложил установить перед каждым цилиндром отсечный кран. Инженер-механик Сальяр оставил добрую намять и как изобретатель: он оборудовал одну из лодок устройством для работы мотора под водой, разработал систему автоматического продувания балласта на заданной глубине, аварийно-сигнальное устройство и многое другое. Он же предложил увеличить диаметры кингстонов и вентиляционных труб на “Дельфине”, чтобы сократить время погружения.
Тогда же, в 1910 году, Сальяр настаивал на замене минных аппаратов Джевецкого аппаратами системы Подгорного, что позволяло повысить точность стрельбы. И флагманский минер дивизиона в своих отчетах предлагал: “На лодках типа "Касатка" и "Дельфин" заменить аппараты Джевецкого... т.к. стрельба минами из этих аппаратов крайне неточна и несмотря на пятилетнюю практику достигнуть удовлетворительных результатов не удалось”.
В середине июня “Дельфин” начал кампанию и вскоре перешел в бухту Разбойник. Первые месяцы лета в Приморье далеко не лучшие по погодным условиям, и в отчетах отмечалось, что “свежая и дождливая погода мешала деятельности лодок”. В тот год “Дельфин” и “Касатка” провели особенно много минных стрельб по неподвижному щиту. Делалась попытка определить средние поправки для каждого аппарата Джевецкого и таким образом повысить точность стрельбы. В течение сезона “Дельфин” произвел 43 минных выстрела из погруженного положения.
Запас бензина на подводных лодках всегда представлял опасность как источник взрывов и пожаров. В первые годы эта опасность воспринималась как умозрительная, но вскоре и мировой, и отечественный опыт вполне ее подтвердил: лодки часто горели, иногда взрывались, гибли люди. Уже с 1905 года И.Г. Бубнов проектировал подлодки с дизель-электрической установкой. МТК решил заменить на части лодок Сибирской флотилии бензомоторы двигателями Дизеля.
В июле 1910 года завод Нобеля в Санкт-Петербурге получил заказ на постройку днигателя для подводной лодки “Дельфин”, габариты которого не превосходили размеры старого бензомотора Луцкого. Сроком сдачи готового дизеля установили апрель 1911 года. Забегая вперед, отметим, что завод изготовил дизель-мотор лишь в 1913 году. Мощность его составляла 220 л.с. при 450 об/мин.
В начале сентября подлодки дивизиона в проливе Стрелок отрабатывали учебные атаки по крейсеру “Аскольд”. Выстрел миной на этих учениях обозначался свистком, но маневрировали лодки так, как предполагалось в боевой обстановке. В соответствии со взглядами того времени, их тактика была оборонительной: лодки выходили в атаку с заранее занятых прибрежных позиций.
19 сентября лодки возвратились во Владивосток и после выхода в Славянский залив перешли к месту зимней стоянки у аккумуляторной мастерской порта. Здесь же ошвартовалась и “Ксения”. В ноябре после выгрузки батарей “Дельфин”, “Щуку”, “Сом” и “Кефаль” 100-тонным краном подняли на берег и установили на блоках для зимней стоянки. Обогревались лодки электрогрелками от сети порта. В 1911 году “Дельфин” в начале апреля закончил текущий ремонт (как обычно, не хватало средств); к маю провели испытания и первые тренировочные выходы в Амурский залив. Перед переходом дивизиона в бухту Разбойник туда заблаговременно направлялись две—три лодки, а иногда какой-либо из приданных дивизиону надводных кораблей для приведения сооружений базы в порядок. Матросы устанавливали разобранные на зиму пристани, ставили швартовые бочки, ремонтировали дома. Ежегодно устраивалась дезинфекция, для чего вскрывались полы, в подполы засыпали гальку и заливали морской водой. В эти годы на базе оборудовали собственное электрическое освещение. Подлодки перешли в бухту Разбойник 8 мая, а 28 июня на “Дельфине” случилось очередное происшествие.
В этот день лодка приняла полный запас топлива от приведенной из Владивостока бензиновой баржи. Когда цистерны наполнились, в лодке появился запах бензина. Командир приказал промыть и откачать трюмы и вентилировать корабль. Запах постепенно исчез. В 16 ч все кроме вахтенных покинули лодку. Перед уходом командир приказал старшине мотористов Старовойтову еще раз все проверить. Начав работу, Старовойтов вновь ощутил запах бензина и напустил в трюм воды, чтобы промыть его. Работая, он подсвечивал себе переносной лампой, на которой, как оказалось, отсутствовал предохранительный колпак. В момент, когда он, включая трюмную помпу, повесил лампу на одну из металлических конструкций, под мотором возникло пламя...
История эта закончилась сравнительно благополучно. Батарею успели закрыть мокрым брезентом, лодку загерметизировали, и без доступа воздуха огонь погас, ничего существенного не повредив. Как оказалось, бензин попадал в трюм самотеком, так как отсечные клапаны бензиновых цистерн закрыли не до конца, а на трюмном отростке клапан оказался сломан. Искра возникла при касании металлического патрона переноски фундамента бензомотора. Командир лодки старший лейтенант Проффен “за легкомысленное отношение к службе” получил строгий выговор. Происшествие это служит еще одним подтверждением крайней опасности бензина на лодках. Очевидной становится и роль “мелочей” (вроде предохранительного колпака) в подводном плавании. В конце августа подлодки вернулись по Владивосток, в октябре, как обычно, выгрузили батареи на зимнее хранение. В том году “Дельфин”, “Скат” и “Налим” зимовали на плавдоке. Отчеты дивизиона сохранили описание зимних занятий и быта лодочных команд. Матросы участвовали в ремонте своих кораблей и занимались по специальностям в школе дивизиона, несли вахту на лодках и дежурили на берегу. Командам читали общеобразовательные лекции, с ними проводили занятия по гигиене и оказанию первой помощи.С нижними чинами вел беседы священник транспорта “Ксения”. Довольно часто их водили в кинематограф. Команда пользовалась баней при Сибирском флотском экипаже и увольнялась на берег для гуляния по сигналам адмирала. В свободное время и праздничные дни для развлечения команде предоставлялся каток у транспорта "Ксения" с поставленной на нем саночной каруселью...”. Разумеется, основой жизни моряков были многочисленные ремонтные работы.
Закончив ремонт в начале апреля 1912 года, “Дельфин” в середине месяца с дивизионом перешел в бухту Разбойник. На тренировках лодка совершала учебные атаки на приданные дивизиону суда. Некоторые из них выполнялись в чисто подводном положении. В этих случаях помогал установленный на лодке гироскоп. Прибор позволял, не пользуясь перископом, держать под водой заданный курс. Неудобный перископ Фоса заменили перископом Герца, имевшим больший угол зрения. Во время летних походов проверили расход смазочного масла, которого стало не хватать. Оказалось, что он в два раза превышает нормативный. Это указывало на сильную изношенность мотора.
В середине сентября “Дельфин” с другими лодками дивизиона участвовал в очередных маневрах Сибирской флотилии. В конце октября на совещании инженеров Владивостокского порта и дивизиона приняли решение дизель на “Дельфин” устанавливать по окончании кампании 1913 года. Переделку кингстонов и вентиляции отложили до капитального ремонта лодки. Зиму 1912/13 года “Дельфин” находился на берегу. Для выгрузки валов бензомотора и гребного электродвигателя пришлось снять рубку. В этот период в крышку люка врезали ниппели для аварийной подачи воздуха от водолаза, а рубку связали с машинным отделением звонковой сигнализацией.
В конце апреля временным командиром “Дельфина” назначили штабс-капитана по Адмиралтейству Н.А. Игнатова. Ремонт продолжался очень долго — лишь в июне лодку спустили на воду. В кампанию “Дельфин” вступил в начале августа и вскоре перешел в бухту Разбойник. Рано утром 7 августа подлодка вышла в море для участия в маневрах Сибирской флотилии; корабли “противника” несли желтый флаг. На этот раз “Дельфину” не повезло. При попытке атаковать противника в заливе Восток вышел из строя гироскоп, потерявшей управление лодке пришлось всплыть, и ее причислили к “уничтоженным” кораблям.
В октябре дивизион возвратился во Владивосток, и лодки практиковались в Славянском заливе. В середине ноября командиром “Дельфина” назначили лейтенанта Н.М. Лемана. Команда подлодки состояла тогда из двух офицеров и 18 нижних чинов.
В кампанию 1914 года лодка вступила в мае, а в июне начались плавания из базы в бухте Разбойник. К этому времени на палубе “Дельфина” установили нактоуз с компасом рядом с выносным штурвалом вертикального руля. При этом изменили проводку вентиляционных труб, убрав высокий воздухозаборник. С нижним компасом были вечные проблемы, так как сильное влияние поля батареи не позволяло вполне уничтожить его
девиацию.
| На главную | Назад |
